Гений детали

Светлана Крайнюкова. Рецензия на «1984» Джорджа Оруэлла

Книга Джорджа Оруэлла «1984», написанная им в 1948 году (опубликована в 1949) - за пять лет до смерти Сталина, - поражает тем, как человек, никогда не посещавший Советский Союз, смог увидеть, понять, разгадать, прочувствовать суть тоталитарного режима. Шоу и Фейхтвангер в СССР были. И не разгадали. А Оруэлл не был и все понял. Возможно, ему помогло то, что он был журналистом. Журналист в большей степени, чем писатель, настроен на практическое, реалистическое изучение общества - вокруг него, сегодня, сейчас.

Евгений Замятин написал свою антиутопию «Мы» в 1920 году. Он все осознал через три года после революции. Но он жил в России до конца 20-х годов.

В 1932 году англичанин Олдос Хаксли написал антиутопию «О дивный новый мир». В ней автор высказывает близкую многим интеллектуалам мысль о том, что жизнь была бы комфортней, если бы человечество кастировалось по уровню интеллекта. Эта книга довольно холодная и производит впечатление отвлеченного от жизни умственного экзерсиса.

Так что, Оруэлл не был самым первым, но был единственным, кто показал всю чашу страданий, которую может испить человек, лишенный свободы. Суть тоталитаризма для Оруэлла в том, чтобы «извлечь» из каждого его самые сокровенные страхи и продемонстрировать их ему же «во всей красе». Тот, кому удалось это сделать, становится повелителем. Эта гениальная догадка автора, который, повторяю, ни дня не жил в тоталитарном государстве, поражает.

Читая Джорджа Оруэлла, все время задаешься вопросом: как? (Особенно это касается мелких деталей жизни.) Как он мог настолько проникнуть в повседневную жизнь советского человека?

Меня потрясли не только масштабные картины мира лжи и абсурдных лозунгов, не только разоблачение чудовищной логики тоталитаризма, не только описание пыток, от которых человек теряет себя, но Джордж Оруэлл, не видев собственными глазами, бытовые подробности советской жизни, которые смог не только описать, но и обобщить.

Сегодня многим поклонникам советской системы кажется, что порошковая сметана образца 80-х годов прошлого века была пищей богов, колбаса пахла мясом, а очередей за сапогами, джинсами, унитазами, телевизорами, мясом, молоком, курами не было в помине. А я, хоть была мала, все помню.

Помню гадкий суррогатный кофейный напиток «Утро» - чем не та гадость, которую употребляли непривилегированные герои «1984»? Помню портвейн «777» - чем не мерзкое пойло, которое в оруэлловской Англии называлось «Джином Победы». Вообще, слово «победа» было одним из часто встречающихся в нашем лексиконе. Победа революции, победа пролетариата, победа в войнах. Иногда не было важно, кого и что мы победили. Главное - победа. Борис Пастернак в 1956 - через шесть лет после смерти Оруэлла заметил: «...но поражения от победы ты сам не должен отличать». Человек САМ не всегда понимает и не должен, да, наверное, и не может понять, когда он победил, а когда проиграл. В сознании относительности, бренности всех наших побед и поражений - великая мудрость. Ух, какие за этим портвейном, а также за другими видами «бормотухи» были драки в наших винных магазинах!

Герой Оруэлла спит голым, потому что единиц, которые государство выделяет на одежду, не хватает для приобретения пижамы. В СССР некоторым категориям граждан полагались сертификаты, за которые они могли приобрести хорошую одежду. А сколько стоили они на «черном» рынке... «Черный» рынок. Настоящим шоколадом (а не соевыми плитками советского образца типа «Привет»!) наслаждаются влюбленные из «1984». «Черный» рынок царил и в моем детстве. Список товаров, которые на нем приобретали более успешные и ловкие советские граждане, был намного длиннее, чем список товаров, которые удавалось купить там «неудачникам». «Но поражения от победы...».

Гениальность Джорджа Оруэлла в том, что после появления романа «1984», которым он предостерегал соотечественников, стало уже нечего сказать о тоталитаризме вообще. Его выдающийся талант и в том, что в его лучшую антиутопию вошли мелкие детали той жизни, которую он не видел никогда. А ведь, как известно, невнимательное отношение к деталям внешности, поведения людей, жизни кругом погубило многие произведения, которые обещали быть талантливыми.

Толстого во многом сделали детали, Чехов - мастер детали, Оруэлл - гений детали.